Из книги-бестселлера Гордона Томаса Gideon’s Spies: the Secret History of Mossad
Глава 13: Африканские связи
Клуб «Оазис», находящийся в нескольких кварталах от достопочтенного отеля Norfolk города Найроби, долгое время был фаворитом среди деловых кругов Кении. Они могли пить всю ночь среди мрачного интерьера клуба или заказать девушку в один из номеров, после проверки ее медицинской справки, удостоверяющей, что она не страдает венерическими заболеваниями. Начиная с 1964-го в клуб начали съезжаться и другие посетители, среди которых были китайцы в костюмах для сафари, русские с бетонными лицами и люди, происхождение которых могло быть из любой страны Средиземноморья. Они приходили туда не ради холодного пива или рекламируемых клубом «самых жарких девочек Африки». Эти люди работали на разведывательные агентства, пытаясь закрепиться в Центральной Африке, где раньше имело влияние лишь британское MI6. Новички представляли Китайскую секретную разведывательную службу (CSIS), советский КГБ и Моссад. У каждой из спецслужб была своя повестка дня и каждая играла против другой. Но никто не превзошел в этом Моссад. Моссад имел в Африке около дюжины каца («кцин исуф» — оперативный офицер – примечание Ц.А.), работавших везде — от Дар эс-Салма на побережье Индийского океана до Фритауна на экваторе. Используя впечатляющее количество фальшивых паспортов, молодые и отлично подготовленные — в том числе физически — оперативники хорошо овладели основами полевой медицины и хирургии, что позволяло им выжить в буше, где бродили хищные львы и леопарды (не говоря уже о враждебных племенах). Африканские приключения Моссада начались вскоре после того, как Фидель Кастро захватил власть на Кубе в 1959 и начал экспортировать революцию за границу. Первые успехи Фиделя Кастро начались, когда его «суррогат» — Джон Окелло, самопровозглашенный «фельдмаршал» ,был «выловлен» из джунглей рекрутерами Фиделя, обучен в Гаване краткому курсу партизанской войны и отправлен захватить небольшой остров Занзибар у Восточного побережья Африки. Его огромный рост и вес — а он весил около 140 килограммов — напугали небольшой отряд полиции Занзибара, который предпочел сдаться. Армия, точнее сброд отряда Окелло, терроризировал население, чьим единственным оружием были примитивные орудия труда, которыми они собирали известные на весь мир специи Занзибара. Остров стал стартовой площадкой Фиделя для проникновения в Африку.
В Дар эс-Саламе жила небольшая китайская община и их донесения о происходящем достигли правительства Китая. Понимая те возможности, которые могла бы дать Китаю зарождающаяся революция (включая возможность закрепления своих позиций на континенте), китайское правительство дало указание разведке утвердиться в регионе и оказать повсеместную поддержку революционерам.
В это время Фидель начал полномасштабную операцию по «кубанизации» растущего «черного» освободительного движения. Он сфокусировался на порту Касабланки на западноафриканском побережье. Корабли, полностью груженные оружием, прибывали, а на обратном пути в Гавану загружали новоявленных партизан-революционеров со всей Центральной Африки. Вскоре китайская разведка начала помогать кубинцам отбирать правильных кандидатов.
Перспектива иметь тысячи тренированных и хорошо вооруженных революционеров недалеко от Израиля насторожила как израильских политиков, так и разведку. Но провоцирование партизанской армии, в то время, как на том этапе она не представляла никакой прямой опасности, могло привести к бессмысленной конфронтации. Будучи по уши завязанным в борьбе против арабских террористов, Израиль не видел смысла наживать новых врагов в виде «черных» революционеров.
Меир Амит приказал своим каца в Африке внимательно следить, но активно не вмешиваться.
Однако появление на сцене КГБ изменило ситуацию. Русские сделали предложение, от которого потенциальные террористы не смогли отказаться: возможность учиться и тренироваться в Университете им. Патриса Лумумбы в Москве. Там они могли получить опыт лучших инструкторов КГБ по тактике партизанской деятельности и применения этой тактики под видом помощи бесправным и терпящим лишения в капиталистических демократиях. Чтобы успешно продать идею, КГБ взяло одних из наиболее успешных выпускников университета Патриса Лумумбы, а именно: арабских террористов.
Меир Амит усилил своих каца кидонами («кидон» — подразделение ликвидаторов Моссада — Ц.А.). Его новые приказы заключались в том, чтобы любыми доступными средствами сорвать отношения между русскими и их африканскими друзьями, а также между советской и китайской разведками; ликвидировать арабских активистов, как только появится такая возможность; стимулировать отношения между «черными» африканскими революционерами, обещая им, что Израиль сможет помочь гораздо больше, чем просто научить их партизанской тактике, что позволит их движениям достичь политической легитимации.
Единственное, чего в обмен на это хотел получить Израиль — гарантии, что он не будет атакован этими движениями.
Клуб «Оазис» стал местом битвы за умы и сердца африканских революционеров. Ночи проходили в длительных дискуссиях о терроризме как оружии, стреляющем только холостыми, и о необходимости никогда не забывать о главных целях: свободе и независимости. В душной атмосфере клуба плелись заговоры, заключались сделки и были определены цели для ликвидации или разрушения. Одни жертвы должны были быть убиты на проселочной дороге, другие — в своих кроватях. Одной жертвой станет агент КГБ, другой — агент китайской разведки. И те и другие обвиняли друг друга в том, что делал Моссад. В Оазисе ночи продолжались как и прежде, новые планы строились вокруг бамбуковых столов, а дождь стекал потоками с холмов и стучал по крыше. Не было нужды шептаться, но старые привычки умирают медленно. Меир Амит проинструктировал своих агентов обо всем, что ему удалось узнать о китайской разведке.
Китайцы имеют длительный опыт в шпионаже — более 2500 лет. Веками правящие императоры шпионили за своими подданными. Но с восхождением Мао, а потом Дэна Сяопина сбор информации, как практически и все остальное в государстве, приняло новое направление.
Китайская разведка раскинула свои сети за пределы Тихого океана: в США, Европу, на Ближний Восток и, наконец, в Африку. Эти сети были использованы не только для шпионажа: они использовались в качестве основных путей наркотрафика и отмывания денег. Около половины мирового опиума росло на пороге Китайской Народной республики: в «Золотом треугольнике» — Таиланде, Лаосе и Бирме. Китайская разведка сотрудничала с Триадами с целью сбыта наркотиков на Запад. Учитывая, что Гонконг являлся одним из мировых центров отмывания денег, китайцы имели отличное прикрытие для сокрытия доходов КНР от наркотрафика. Эти доходы помогали финансировать операции разведки в Африке. Африканские операции китайской разведки находились под непосредственным контролем генерального директора Цяо Ши.
Высокий, сутулый любитель французского коньяка и кубинских сигар командовал сотнями шпионов и имел бюджет на подкуп и шантаж, способный соревноваться лишь с бюджетом КГБ. Рабочие лагеря центрального Китая были переполнены теми, кто имел смелость возражать Цяо Ши. Психологический профиль, составленный Моссадом, описывал человека, чья карьера состояла из ловких, но сдержанных движений.
Китайская разведка в Африке находилась под непосредственным командованием полковника Као Линга, в то время уже легендарной фигуры в организации, создавшей себе репутацию своими подрывными операциями в Непале и Индии. Као Линг базировался в Занзибаре, вел роскошный образ жизни и был окружен роскошными африканскими любовницами. Он передвигался по центральной Африке как хищник, каждый раз исчезая на несколько недель. Его посещения Найроби сопровождались дикими оргиями в Оазисе. Сладкий запах от благовонных китайских палочек наполнял клуб. Подавались деликатесы, импортированные напрямую из Китая. Африканские проститутки были разодеты в китайские чонсамы, в клубе запускались фейерверки и из Гонконга прилетали коллективы кабаре в полном составе.
Партизан, возвращавшихся с курсов подготовки на Кубе, чествовали прежде, чем они исчезали в буше для ведения боевых действий. У одного из них был знаменитый трюк: он выпивал стакан крови одного из убитых им врагов.
Као Линг начал расширять область проведения операций не только по всей ширине Африки, но и севернее: в Эфиопию, Южный Йемен и на территорию Египта. Он начал жертвовать большие суммы денег террористам, планировавшим атаки на Израиль. Китайская разведка считала Израиль пешкой в руках Вашингтона и, соответственно, легитимной целью для тех, кого Као Линг называл «мои борцы за свободу».
Меир Амит решил, что Моссад должен пойти на прямую конфронтацию с китайцами. Первым делом Моссад раскрыл китайский заговор с целью переворота и отстранения от власти прозападного режима Хастингса Банды в Малави. Следующим шагом Моссад проинформировал в полной мере правительство Кении о китайской разведывательной сети в стране. Позже, во время израильской операции в Энтеббе, Найроби отблагодарил Израиль, дав разрешение для пролета над кенийской территорией израильским ВВС.
Клуб Оазис был закрыт, а его китайские покровители были депортированы из страны, хоть они громко протестовали, заявляя, что являются всего лишь бизнесменами. И все -таки им повезло: несколько китайских оперативников остались в Африке навсегда, будучи ликвидированными каца Моссада и оставлены на съедение львам и леопардам.
Чем сильнее китайцы сопротивлялись в других африканских странах, тем более безжалостным становился Моссад. Кидоны («Кидон» — отдел ликвидаций Моссада) преследовали китайских оперативников везде, где те пытались создать базу.
В Гане китайский агент был застрелен, когда со своей подругой выходил из дискотеки. В Мали агент погиб при подрыве автомобиля; в Занзибаре, «алмазе в короне» китайской разведки, пожар уничтожил целый квартал, где располагался их центр операций. Во время одной из полевых операций Као Линг чудом выжил, когда инстинкт ему подсказал сменить машину в Браззавилле в Конго: машина, из которой он пересел, через несколько минут взорвалась, убив водителя. В Замбии китайского агента привязали к дереву на растерзание львам. Когда Кваме Нкрума, прокитайский лидер Ганы, находился с государственным визитом в Пекине, Моссад организовал государственный переворот, который как отстранил Нкрума от власти, так и разрушил всю инфраструктуру китайской разведки.
Три года Моссад вел смертельную войну на истощение против китайской разведки по всей длине и ширине Африки. Ни одна сторона не испытывала к другой никакой жалости. Когда китайские агенты поймали каца Моссада в Конго, они скормили его крокодилам, запечатлев его последние моменты в воде и отправив пленку региональному шефу Моссада. Шеф отомстил, лично выстрелив противотанковую ракету в здание, в котором базировались агенты китайской разведки. Трое китайцев погибли. В конце концов, китайская разведка через посредника, президента Заира Мобуту, передала израильской, что у нее нет более желания сражаться, а наоборот, у них есть общий интерес: противостоять советскому влиянию на континенте. Этот подход прекрасно подходил сформулированному Меиром Амитом принципу отношений со всеми сверхдержавами: «Разделяя их, мы помогаем Израилю выжить».
В то время, как китайцы воевали с Моссадом, КГБ сделало несколько шагов, чтобы перетянуть на себя планы Фиделя по «кубанизации» Африки. Политбюро провело серию встреч с верхушкой КГБ, и они пришли к выводу о необходимости взвалить на себя полную поддержку кубинской экономики. Этого было достаточно для того, чтобы нация в 7 миллионов человек стала полностью зависимой от СССР. В свою очередь, Фидель согласился, что Африке больше подойдет московская, а не пекинская модель коммунизма. Он также согласился принять пять тысяч советников, которые «проинструктируют» кубинскую разведку, ДГИ, как «правильно» работать в Африке. Теперь КГБ принялся работать вместе с кубинцами в черной Африке. В течение 6 месяцев каждый теракт, совершенный в Африке, контролировался русскими.
Русские прислали лучших бойцов, подготовленных ими в ближневосточных лагерях подготовки террористов, чтобы вести войну против режима апартеида ЮАР. И уже вскоре «профессиональные революционеры» и террористы — выходцы из Европы, Латинской Америки и Азии — использовали весь свой опыт и знания в Анголе, Мозамбике и других странах, граничащих с ЮАР.
Согласно Меиру Амиту, «дела южнее экватора реально начинали накаляться». Он понял, что это дело времени, пока эти опытные и закаленные в боях наемники не направят свое внимание на Израиль. Предложение китайцев о совместном сотрудничестве против общего врага — КГБ и его террористов — было принято шефом Моссада с благодарностью. Китайцы начали давать информацию об арабских движениях в Африке и вне её. Некоторые были убиты привычными для Моссада методами подрыва автомобиля и взрывчатки, спрятанной в гостиничном номере. В одном из случаев Моссад заложил взрывное устройство в туалет наемнику, который страдал от дизентерии. Нижняя часть его тела разлетелась на куски, когда он смыл воду в своем гостиничном номере в одном из отелей Хартума. Моссад выполнял и свою часть сделки: обеспечивал Китай информацией о том, что Москва планирует крупный пакет финансовой помощи одной из беднейших стран мира — Сомали. Пекин быстро удвоил предложение. Далее Моссад помог Китаю в Судане, где Москва создала плацдарм с помощью военного правительства президента Нимери. Но когда диктатор отказался отдать впасть в полную зависимость от СССР, КГБ начал планировать переворот. Моссад проинформировал об этом китайскую разведку, которая, в свою очередь, сказала об этом Нимери. Нимери приостановил все схемы помощи от стран Варшавского договора и выгнал советских дипломатов. Поставив ноги одного бастиона коммунизма на горло другого, Моссад прорубал, как позже признался Меир Амит, «себе дорогу сквозь африканские джунгли».
Моссад обратил свое внимание на Бюро государственной безопасности ЮАР (далее — БОСС (Bureau of State Security) — прим. Ц.А.), самую пугающую среди силовых структур и спецслужб Южной Африки. БОСС была настолько же хороша, как и Моссад, в шантаже, подделках, похищениях, допросах, психологической войне и ликвидациях. Так же, как и Моссад, БОСС имела широкие полномочия от своего правительства по отношению к врагу. Две спецслужбы быстро стали «любовниками». Работая тандемом, они передвигались по всей Африке на основании секретного «взаимопонимания», достигнутого Голдой Меир с режимом Претории. Первым результатом был экспорт урановой руды в Димону. Перевозки производились на коммерческих рейсах Эль Аль из Йоханнесбурга в Тель- Авив, а руда проходила как «сельскохозяйственная техника». Южноафриканские ученые путешествовали в Димону и были единственными иностранцами, которые понимали реальное предназначение этого института. Когда южноафриканские ученые проводили ядерные тесты на отдаленном острове в Индийском океане, израильские ученые присутствовали для мониторинга взрыва. В 1972 году Эзер Вейцман, тогда старший чиновник в Министерстве обороны Израиля, встретился с премьер-министром Питером Бота, чтобы ратифицировать еще одно «взаимопонимание». Это был договор о военном союзе: если одна из стран будет подвергнута нападению, другая обязана прийти на помощь. Израиль снабжал армию ЮАР большим количеством произведенного в США оружия и как ответный шаг ему было разрешено протестировать первую израильскую ядерную бомбу на острове в Индийском океане. К тому времени Моссад еще более углубил свои отношения с БОСС. Несмотря на то, что специалистам Моссада не удалось отговорить агентов БОСС от их жестоких способов допроса, Моссад обучил их целому спектру других методов, которые работали в Ливане и в других местах: лишение сна, содержание с капюшоном на голове, принуждение к стоянию подозреваемого у стены в течение долгого времени, сжатие гениталий, психологическое издевательство (от оскорблений до угроз). Каца Моссада путешествовали с подразделениями БОСС в соседние африканские страны с целью саботажа. Кидоны обучили южноафриканцев убивать так, чтобы не оставалось никаких следов. Когда Моссад предложил БОСС найти лидеров Африканского национального конгресса, живущих в изгнании в Европе, чтобы БОСС могло их ликвидировать, БОСС с радостью восприняло эту идею. Правительство в Претории запретило БОСС эту идею, т.к. побоялось, что правые консерваторы в Лондоне, поддерживающие ЮАР, после такой операции прекратят поддержку.
И Моссад и БОСС свято верили в то, что Африка дрейфует влево и последует череда революций, которые негативно повлияют как на ЮАР, так и на Израиль. Чтобы этого не произошло, все методы были хороши. Подпитывая обоюдные страхи, эти две спецслужбы не давали спуска, и были уверены, что только они реально умеют правильно обращаться с врагом. БОСС и Моссад превратились в две самые страшные спецслужбы в Африке. Но Вашингтону этот альянс вовсе не нравился. ЦРУ боялось, что этот альянс может подорвать его влияние на черном континенте. Деколонизация Африки в начале 60-ых годов пробудила интерес американской разведки к Африке и значительно усилила количество тайных операций. Было сформировано африканское отделение, и к 1963 году штаб-квартиры ЦРУ располагались по всему региону. Один из первых агентов в Африке был Билл Бакли, позже украденный и убитый террористами Хизбаллы в Бейруте. Незадолго до похищения Бакли вспоминал: «Это были сумасшедшие времена, где каждый пытался быть первым». «Мы опоздали на вечеринку, и Моссад смотрел на нас так, как будто мы были безбилетниками».
В Вашингтоне Государственный департамент делал тихие и осторожные, но настойчивые усилия для снижения израильского влияния в Африке. Госдеп слил факты, что несколько сотен южноафриканских евреев летали воевать на израильской стороне во время Суэцкой кампании. Двадцать государств черной Африки разорвали дипотношения с Иерусалимом. Среди них была Нигерия. Это могло иметь исключительно серьезные для Израиля последствия: Нигерия поставляла Израилю 60% своей нефти в обмен на американское оружие, которое Израиль обменивал на нигерийскую нефть. Несмотря на разрыв дипотношений, премьер-министр Ицхак Шамир согласился продолжать поставку американского оружия в обмен на нефть. Для Бакли это был «совершенный пример «realpolitik». Был и другой пример — помощь Моссада БОСС во время вторжения Израиля в Ливан в 1982. Моссад нашел большое количество документов, которые доказывали тесные связи между ООП и Африканским национальным конгрессом — головной болью БОСС. Доказательства были переданы бюро, которое на их основании смогло провести аресты и подвергнуть пыткам сотни членов АНК. Восьмидесятые были годами славы Моссада на африканском сафари.
Кроме того, что Моссад удачно столкнул лбами китайцев с русскими, все это сильно затруднило работу ЦРУ, МИ6 и другим европейским спецслужбам, работающим на континенте. Как только одна из спецслужб пыталась затруднить Моссаду работу, Моссад сразу сливал данные о ее операциях. В Кении был взорван агент МИ6. В Заире была раскрыта французская сеть. В Танзании немецкая операция была срочно остановлена, после того, как Моссад дал подсказку местному журналисту. Когда Абу Нидаль, который спланировал убийство израильского посла в Великобритании Шломо Аргова 3 июня 1982 года у лондонского отеля Дорчестер, попытался найти убежище в Судане, Моссад пообещал режиму, что заплатит 1 миллион долларов США за его поимку живым или мертвым. В итоге Абу Нидаль бежал в Багдад. В дюжине стран Моссад пользовался возрождающимся африканским национализмом. Среди агентов, которые служили в нескольких таких странах, был Яаков Коэн, который вспоминал: «Мы давали им разведывательные возможности, которые позволяли им быть сильнее своих оппонентов. В таких странах, как Нигерия, вражда племен привела к гражданской войне. Наша политика заключалась в том, чтобы работать со всеми, кто хочет работать с нами. Это позволяло нам быть в курсе всего, что происходило в стране. Мы узнавали о самых маленьких переменах, которые могли отразиться на Израиле.» Перед тем, как его послали в Африку, Коэн отличился в миссиях в Египте и других странах. Поэтому частью его маскировки стала пластическая операция лица, «поправившая» ему нос. Когда он вернулся из больницы, его с трудом узнала жена.
На Новый, 1984, год, отчет Нахума Адмони (на тот момент директора Моссада — Ц.А.) содержал в себе новости о государственном перевороте в Нигерии. Группа военных заговорщиков под руководством генерал-майора Мухаммада Бухари взяла власть. Первый вопрос премьер-министра Шамира был: «Как это повлияет на поставки нефти Израилю?» Никто не знал. В течение дня были сделаны срочные, но безуспешные попытки установить контакты с новым режимом. На второй день нахождения при власти Бухари издал список лиц, бывших членов правительства, которых он обвинял в различных преступлениях. В самом начале списка было имя Умару Дикко, отстраненного министра транспорта, которого новая хунта обвиняла в присвоении нескольких «нефтяных» миллионов долларов США из государственной казны. Дикко бежал из страны и, несмотря на старания его найти, казалось, что следы его исчезли. Адмони увидел свой шанс. Взяв канадский паспорт — один из предпочитаемых Моссадом поддельных документов для секретных миссий — он вылетел в Лагос, столицу Нигерии. Бухари его принял поздно ночью. Генерал слушал предложение Адмони, которое имело полное одобрение премьера Рабина. В обмен на непрекращающиеся поставки нефти Моссад найдет Дикко и вернет его в Нигерию. Бухари задал вопрос: «Сможет ли Моссад также найти, где Дикко спрятал деньги?» Адмони сказал, что деньги практически наверняка находятся на счету в одном из швейцарских банков и значит отследить их нереально, разве что Дикко сам расскажет, где они. Бухари впервые улыбнулся. Как только Дикко окажется в Нигерии, не будет никаких проблем заставить его говорить. У Бухари был последний вопрос: «Согласиться ли Моссад работать со спецслужбой Нигерии и, как только Дикко будет найден, молчать о том, что это была его Моссада, работа?» Адмони согласился. Моссаду не нужны были очки за такую простую для него работу.
Люди Рафи Эйтана были мобилизованы по всей Европе. Каца Моссада в Испании переехали в Швецию. Саяним («саян» — добровольный помощник Моссада, «саяним» — множественное число — прим. Ц.А.) в дюжине стран были оповещены: врачей предупредили, если Дикко нужна будет медицинская помощь или пластическая операция; консьержи отелей в Сен Морице и Монте Карло, в которых Дикко любил бывать, были оповещены. Клерки в агентствах по прокату автомобилей от Мадрида до Мюнхена были предупреждены, сразу дать знать, если он наймет машину: агенты авиалиний знали, что им нужно дать знать в случае покупки Дикко билета на самолет. Саяним, работавшие на кредитные компании знали, что им надо отслеживать возможное использование его кредитной карточки. Официанты запомнили, как выглядит Дикко, портные — его размеры, а швеи — размеры его воротника. Сапожники, от Парижа до Рима, знали, что у Дикко 12 размер обуви. В Лондоне Роберта Максвелла попросили задействовать его высокопоставленные контакты среди африканских дипломатов, чтобы получить любой намек на его местонахождение. Как и всем остальным, Максвеллу не удалось добыть никакой информации. Несмотря на это, Адмони все же решил, что Дикко прячется в Лондоне — городе, который стал убежищем оппонентов нового нигерийского режима. Вместе с ними приехали также агенты нигерийской службы безопасности, возглавляемые майором Мухаммадом Юсуфу. Они арендовали квартиру на Кромвелл Роуд.
Каца выбрали отели, которые обслуживают африканских туристов. Работая отдельно, обе группы прочесывали довольно большую нигерийскую общину Лондона. Люди Юсуфу играли роль беженцев от режима, а каца Моссада — европейцев, симпатизирующих африканским чаяниям против режима в ЮАР. Постепенно они сузили поиск к Западному Лондону, району вокруг Гайд — парка, где много богатых нигерийцев жили в изгнании. Теперь они начали прочесывать электоральный регистр, находившийся в свободном доступе в муниципалитете. Все было вхолостую. И вдруг Дикко всплыл через семь месяцев после того, как бежал из Лагоса. 30 июня 1984 года каца, проезжавший по транспортной магистрали Квинсвэй, заметил человека, по описанию похожего на Умару Дикко. Он выглядел старше и худее, однако его было трудно перепутать: то же широкое лицо и угольно-черные глаза. Найдя место для парковки, каца проследил за Дикко: он жил в доме недалеко от Рочестер Террэйс. Адмони был немедленно проинформирован. На данный момент его единственным решением был приказ об установлении круглосуточной слежки за домом. Первые три дня июля 1984 года два оперативника непрерывно наблюдали за домом Дикко. В это время нигерийцы использовали свое посольство в качестве базы для подготовки операции похищения, которая была смоделирована по схеме, которую использовал Рафи Эйтан при похищении Адольфа Эйхмана. Не как обычно: ключевая роль была выделена человеку со стороны. Это был известный и респектабельный доктор Леви Арье Шапиро, анестезиолог и директор реанимационного отделения больницы а-Шарон в Тель Авиве. Его завербовал Александр Барак, каца, который апеллировал к патриотическим чувствам доктора. Врач согласился поехать в Лондон и купить за тысячу долларов, выданных ему Бараком, необходимые медицинские приспособления, в том числе эндотрахеальную трубку и средства для наркоза. Дальнейшие инструкции он должен был получить в Лондоне. Шапиро отказался от оплаты своих услуг, заявив, что он горд служить своей стране. Другой каца — Феликс Авиталь прилетел в Лондон на рейсе из Амстердама второго июля. Он зарегистрировался в отеле Рассел Сквер. Первые инструкции, которые он дал главе нигерийской команды: арендовать грузовой фургон. Человек Юсуфу, арендовавший фургон, решил, что желтый канареечный цвет будет самым подходящим для операции. Видимо, в этот момент операция и начала разваливаться.
Вечером 3 июля Боинг 707 Нигерийских авиалиний приземлился в аэропорту Стэнстэда, 30 миль северо-восточней Лондона. Самолет прилетел пустой. Пилот проинформировал диспетчеров, что он прилетел забрать дипломатический багаж из нигерийского посольства. С пилотами в самолете было несколько человек из нигерийской службы безопасности, которые открыто себя идентифицировали и объяснили, что прилетели сопровождать багаж. Об их присутствии было доложено в Специальный отдел Скотланд Ярда. За последний месяц было несколько жалоб, что военная хунта в Лагосе угрожает бежавшим нигерийцам, живущим в Лондоне. Сопровождающим из службы безопасности заявили, что они не должны покидать аэропорт. За исключением визита в кафе в терминале, они все время оставались на борту самолета. Утром желтый, канареечного цвета фургон выехал из гаража, арендованного одним из нигерийцев в Ноттинг Хилл Гейт. За рулем был Юсуфу. За ящиком сидели, пригнувшись, доктор Шапиро, Барак и Авиталь. В 12.00 в Стенстеде нигерийский капитан Боинга 707 подал заявку на отправочное время в Лагос на три часа дня. В документации было написано, что груз самолета — 2 ящика с документацией для Министерства иностранных дел в Лагосе. Также было указано, что оба ящика имеют дипломатический иммунитет. За несколько минут до 12.00 фургон вырулил к дому на Дорчестер Террэйс. Через короткое время Умару Дикко появился, направляясь в ресторан, чтобы пообедать с товарищем. Из окна смотрела его личный секретарь Элизабет Хэйс. Как только она отвернулась, задняя дверь фургона распахнулась и «двое темнокожих мужчин» схватили мистера Дикко и запихнули его в фургон. Он только успел что-то крикнуть перед тем, как они запрыгнули за ним в фургон; он отъехал на высокой скорости. Поняв, что произошло, секретарша набрала службу спасения 999. Через несколько минут полиция прибыла на место происшествия, вместе с ними был Уильям Хаклсби, командир антитеррористического отряда Скотланд Ярда. Он начал подозревать, что в реальности произошло. Каждый порт и аэропорт были предупреждены. Для Хаклсби ситуация имела свои сложности. Если Дикко был похищен нигерийским режимом, это могло стать сложным политическим вопросом. Министерство иностранных дел было предупреждено, как, впрочем, и правительство. Хаклсби дали зеленый свет, чтобы он предпринял те действия, которые он считает нужными. Почти в 3 часа дня фургон подъехал к грузовому терминалу аэропорта Стэнстед. Юсуфу показал дипломатический паспорт таможенникам. Они наблюдали, как два ящика грузят на борт самолета. Один из них, Чарльз Морроу, позже вспоминал: «Было что-то подозрительное с одним из контейнеров. Потом я услышал оттуда звук. Я подумал: «К черту. Дипломатический иммунитет или нет, я должен взглянуть внутрь.» Ящики были выгружены из самолетов и завезены в ангар, несмотря на гневные протесты Юсуфу, что груз защищен дипломатическим иммунитетом». В первом ящике был обнаружен связанный и усыпленный Умару Дикко. Рядом с ним сидел доктор Шапиро со шприцем в руке, готовый увеличить дозу для Дикко. В горле у Дикко была эндотрахеальная трубка, чтобы предотвратить удушение рвотой. В другом контейнере сидели Барак и Авиталь. На суде оба агента твердо стояли на своем, что они являлись наемниками группы нигерийских бизнесменов, которые хотели вернуть Дикко, чтобы тот предстал перед судом. Для их защиты был нанят один из самых дорогих и знаменитых адвокатов Великобритании — Джордж Кармен. В своей завершающей речи в суде он сказал: «Наверное, одно из наиболее логических объяснений происшедшего заключается в том, что израильская разведка имела непосредственное отношение к этой операции». Прокуратура не предоставила никаких доказательств, чтобы обвинить Моссад. Решение осталось за судьей. Он сказал суду присяжных: «Практически наверняка тут был замешан Моссад». Барак получил 14- летний приговор, доктор Шапиро и Авиталь — по десть лет. Юсуфу сел на 12. Однако все вскоре были выпущены за хорошее поведение и депортированы в Израиль. Как произошло и с другими, кто сослужил хорошую службу, Моссад избавил их от популярности, и им не пришлось отвечать на неудобные вопросы. Например, доктору Шапиро , который так грубо нарушил клятву Гиппократа, не пришлось отвечать на вопрос, кто стал его новым работодателем и как случилось, что он продолжил практиковать медицину. Нахум Адмони был предупрежден британской контрразведкой МИ5, что, если такое случится снова, к Моссаду будет отношение, как к недружественной службе. Однако к тому времени шеф Моссада уже планировал другую операцию, чьей целью было напомнить Британии, кто ее истинные враги, и в то же время завоевать симпатию для Израиля.
